Автор:
Бета: они же
Размер: ~ 3950 слов
Пейринги и персонажи: Дориан /Каллен
Категория: преслэш
Жанр: AU
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: в тексте упоминаются романтические отношения между мужчинами и употребление психотропных веществ. Текст является отрывком, поэтому некоторые сюжетные линии и обстоятельства выходят за рамки повествования. И, да, мы немножко перекроили храмовников.
Описание: Дориан задержан по подозрению в бутлегерстве и содержится в участке Каллена. Мафия бессмертна, но магов и храмовников никто не отменял.
Ограничения: все что угодно, но шоб «долго и счастливо»
читать дальшеДориан стоял, прислонившись лбом к прохладным прутьям решетки, безо всяких мыслей прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Скрипели половицы, жужжала, билась о стекло муха. В дежурке нудно спорили на два голоса о каком-то снесенном заборе, кто-то неумело с большими паузами колотил по клавишам печатной машинки.
Образ полицейского участка в джерсийском захалустье удачно дополняли голоса нескольких человек, судя по говору - явных ред-нэков, перекликавшихся за стенами участка. Кажется, говорили об охоте на енота.
От этой своеобразной медиации Дориана отвлек звук шагов.
Шел не малыш Джимми - шаги были слишком неторопливыми и уверенными. И не дежурный коп – тот двигался как медведь, переваливаясь с ноги на ногу. И не второй патрульный – плоскостопый потомок голландских переселенцев.
Дориан незаметно оправил одежду, приосанился и неторопливо повернулся к посетителю.
Сквозь решетку на него смотрел крупный светловолосый мужчина. Он был хмур, несвеж и, кажется, не вполне здоров. Носил капитанские нашивки…
… а ещё он был храмовником.
Это оказалось полной неожиданностью. Дориан почувствовал себя так, словно шаря впотьмах, схватился за оголенный провод. Дальнейшее от него зависело очень и очень слабо, в дело пошли рефлексы.
Магия кипела, разбрасывая искры, требовала убрать эту тварь от себя. Раздавить, швырнуть прочь. Затушить искру жизни, что и так едва теплилась за странно-мутной пеленой в глазах полицейского.
Привычным, вбитым глубоко в подкорку, усилием, Дориан взял магию под контроль. Но тело продолжало думать за него. Он уже разворачивался, занимал позицию, чтобы одним неуловимым движением выхватить револьвер и...
Дориан не позволил своей руке нырнуть за пазуху к отсутствующей перевязи кобуры, которая обычно лежала успокаивающей, едва приметной сбруей на плечах.
Хватит выставлять себя идиотом! Хватит!
Тебе. Ничто. Не. Угрожает.
Храмовник тоже увидел его. Или почуял. Или и то, и другое.
Дориан заметил, как рассеянный взгляд полицейского моментально сфокусировался, заспанное лицо ожесточилось, посуровело. И стало действительно привлекательным, той властной мужской красотой, что бывает у отчаянных, совестливых вояк, так любящих бросаться грудью на амбразуру ради общего блага.
Судя по тяжелому взгляду и по тому, как непроизвольно сжались кулаки, храмовник в своих мыслях уже обездвижил, а может и вовсе обезглавил проклятого мага.
Выровняв дыхание, Дориан растянул губы в прохладной улыбке, и уже собирался поприветствовать грозного капитана, как их безмолвную схватку в гляделки прервал парнишка-патрульный. Он влетел в коридор тюремного крыла, держа наотлет объемный бумажный пакет, распространявший аппетитные запахи жареного мяса и свежей сдобы.
- Молли сказала, что десятки за стейк и все прочее маловато, и мне пришлось добавить, так что с вас еще пятерка и…
Напоровшись на хмурый взгляд капитана, парнишка моментально сравнялся цветом лица с накрахмаленным воротничком белоснежной рубашки Павуса.
- В чём дело, офицер? Что это? – неприязненно спросил капитан.
- О, это моё! – Дориан тут же оказался у решётки и протянул руку сквозь прутья. Звучал он наигранно-беспечно, огромным усилием воли изображая из себя городского придурковатого стилягу.
Бедняга Джимми точно уверился, что сегодня не его день, пока заикался, объясняя начальству, что вот он… тут… как бы…
- В нашем славном законодательстве нет ни слова о том, - вступился за терпилу и за свой ужин Дориан, - что задержанного следует держать на голодном пайке или вовсе морить голодом.
Ситуация была довольно абсурдна, но Дориан никогда не пренебрегал подобными моментами. Наоборот! Пока все недоумевают, можно повернуть ситуацию в нужное тебе русло.
Он уже порядком проголодался, да и к тому уже этот храмовник… На лице капитана появилось забавное замешательство, которое хотелось ещё больше усугубить.
Да и вообще, рыцарь-капитан, что он тут делает в этом захудалом городишке?
Сурово нахмурившись, коп заглянул в пакет, очевидно высматривая пистолет или напильник, припрятанный между завернутой в пергаментную бумагу снедью, а потом небрежно махнул рукой разрешая передать контрабандный ужин заключенному.
- Присоединитесь, капитан?
Каллен поморщился. Человек в камере отказывался понимать очевидные вещи. Что могло бы раздражать, если б не взгляд и интонации, которыми все сопровождалось. В последний раз с таким видом Каллена звали в самоволку … на первом курсе за мороженным. Он неопределенно хмыкнул и снизошел до объяснений.
- Как вы себе это представляете?
- Вы выпустите меня из клетки и позволите поесть как цивилизованному человеку - за столом, воспользовавшись ножом и вилкой. И составите мне компанию.
- Мистер Смит, вы – «…мой пленник!» ухмыляясь усатой улыбкой, подсказало воображение. Каллен нахмурился. – Вы подозреваемый, находящийся под стражей в моем участке. То, что вы предлагаете, является нарушением доброго десятка инструкций. И в целом выглядит как взятка.
Маг усмехнулся в притворном изумлении и разомкнул полные губы, собираясь продолжить забавный спор, но капитан уже отвернулся, чтобы уйти, пока его не втянули в бесконечные пререкания. Однако на пороге задержался.
- Джим, принеси мистеру Смиту из буфета тарелку и приборы,– задумался на секунду. - И раз уж ты вызвался быть при нем горничной, заберешь и вымоешь грязную посуду. И да, Джим, завтра ты моешь «Билли»…
«Билли» вторая машина, находящаяся в распоряжении их участка. Не такая скоростная как та, в которой Джо патрулировал шоссе, но мощная и отличавшаяся высоким клиренсом и проходимостью. "Билли" использовали, когда нужно было месить глину на лесных и сельских проселках, выезжая по вызову или просто патрулируя окрестности. Среди прочих его достоинств было то, что в багажник можно было запихнуть нерасчлененный окоченевший труп крупного мужчины.
Мыли «Билли» редко. Чаще всего тогда, когда нужно было наложить взыскание на кого-то из нижних чинов.
Оставшись, наконец, один, Дориан распотрашил пакет с едой. Разумеется, ничего похожего на лазанью или прошутто в пакете не было. Был стейк - добротный шмат говядины, приправленный по минимуму солью и перцем. Дориан вздохнул, ему всегда не хватало остроты и специй, когда приходилось перехватывать еду в американских ресторанах. Вино оказалось совсем лёгким, за приторной сладостью которого явно пытались скрыть некачественную сивуху. Овощи как овощи. А вот булочки удались на славу.
Через час снова появился Джимми. Забрал грязную посуду и после недолгих переговоров отдал Павусу свое одеяло, которое держал в шкафчике на случай дежурства. Горсть выданных утром мальчишке через решетку мелких купюр продолжала делать свое дело.
Пьянчужка за стеной опять было заворочался, но когда в камерах погасили свет, вновь захрапел.
Дориан побродил немного по камере, чтобы сытный ужин улёгся получше, а после стал устраиваться ко сну.
Снял пиджак и жилет, аккуратно сложив, устроил их под головой наподобии подушки. Скинул туфли и спустил с плеч подтяжки. Вытянулся во весь рост на лежаке, притиснувшись плечом к холодной стене.
Прикрыв глаза и привычно прислушиваясь к пространству вокруг, Дориан ощутил странную безмятежность, что всё больше окутывала его сознание и тело.
Уютно шумит лес, в зарешеченное оконце заглядывает ущербный серп луны и подмигивают россыпью мириады звёзд.
В его городе, Чикаго, в Городе Больших Ветров и Валового Колеса, шумном и сверкающем, словно Всемирная выставка, звезд не видно. Даже в самые тёмные ночи в чернильное небо бьют прожектора ночных баров и танц-клубов, бешеная иллюминация Великолепной Мили выплёскивает на, и без того ярко освещённые, улицы свой холодный, манящий свет. Грохочет музыка, в которую вплетается утробный гул заводов и исполинских концернов, что день и ночь выковывают стальной хребет неспящего города. Несётся смех и звон бокалов, вой полицейских серен, глухие звуки выстрелов, больше похожие на хлопки пробок шампанского, и снова круговерть джазового угара.
Безумное место. Прекрасное место.
Дориан потянулся и глубоко вдохнул вкусный лесной воздух. Стало прохладно, и он, неуклюже ворочаясь на слишком узкой для него койке, укутался в одеяло, взятое на прокат у патрульного Джеймса.
Из коридора вновь потянуло пряным ароматом кофе. Кто-то, так же, как и он сам некоторое время назад, меряет небольшое помещение дежурки шагами.
Щёлкнула ручка, скрипнула дверь, и за закрытыми веками мелькнул бледный отсвет. Дориан открыл глаза, и некоторое время поглядывал на полоску тусклого света, обозначившуюся в коридоре. Потом натянул плед повыше и приказал себе спать.
Завтра. Он подумает, как быть завтра, а сейчас ему нужен сон.
Демон забери этого услужливого, сердобольного Джимми!
Нет, одеяло было чистым и, как и просил Дориан, без блох. Но приятно-колючая ткань едва уловимо пахла дешёвым парфюмом, который американские мамы дарят своим послушным мальчикам на восемнадцатилетние, и самим Джимом. Молодым, свежим потом, жвачкой, немного машинным маслом и совсем легко бриолином…
…запах библиотечных книг, пролитых чернил, стирального порошка из дешёвой прачечной, приторный запах газировки и жирноватый - соленого попкорна, что продают в кинотеатре на углу.
Так пахло в квартирке Тео, долговязого кудрявого студента-историка, что позволял драть себя и в хвост, и в гриву, безропотно снося все постельные и не только причуды Павуса.
Для Тео он был «просто Дорианом», который иногда подхватывал парня после занятий пятничным вечером и вез на окраину к озеру, их чикагскому океану, где располагались жилища бедных студентов, сёрферов, непонятых музыкантов и художников, и прочих безработных бездельников.
Дориану нравилось ощущать восхищение, граничащее со слепым обожанием этого неискушённого, бесхитростного существа. Тео был его тихой гаванью.
Когда напряжение переходило все терпимые границы, когда грязь, в которой варился Дориан, становилась слишком ощутимой и стелилась по коже клейкой плёнкой, он давал себе короткую передышку.
Ему нужно было место, где он не играл хотя бы отчасти. Ему нужен был мужчина. В его постели, в его жизни.
Пусть даже такой. Слишком мягкий, слишком сговорчивый, скучный и простой, словно раскрытая книга без картинок. Не имеющий и капли той воинственности и твёрдости, что была у его тёзки, легендарного отца нации, Тедди Рузвельта.
С пятницы по воскресенье - два дня и три ночи они не вылезали из койки. У них был секс, много секса. Были завтраки и ужины, посиделки на балконе – Дориан старался не высовываться лишний раз из дома. Разговоры о погоде и учебе, о фильмах и планах Тео на будущее. Пустое, никчёмное будущее. Если оставить за скобками то, что происходило в постели, Тео был невыносимо скучным.
Обычно к вечеру воскресного дня Дориана переполняло раздражение настолько, что он зарекался когда-либо еще видеться с Тео.
И всё же домой, в свой фешенебельный отель на фешенебельной Мичиган-авеню он ехал с едва приметной, задумчиво-сытой улыбкой на губах. А через неделю или две вновь брал такси к университету.
Дориан сдёрнул с лица плед, завозился, устраиваясь на боку, чтобы свет из коридора не бил по глазам.
Неудобные мысли.
В соседней камере всхрапнули особенно громко. В дежурке что-то звонко упало, тихо чертыхнулись. Дориан усмехнулся и сосредоточился. Спать расхотелось, можно было и осмотреться.
Из стихий он лучше всего ладил с электричеством.
Дориан потянулся сквозь Тень.
Осторожно миновал стальные, вмурованные в фундамент, надежно заземленные, прутья решетки. Холодные, бездонные, готовые без остатка поглотить и увести в землю любой импульс.
Он чувствовал биение электрических разрядов вокруг себя. Мельтешение переменного тока в проводке. Легкое покалывание статики на изолированных поверхностях. Чувствовал, как движущийся в проводниках ток порождает электромагнитное поле, отдававшееся мурашками по коже. Слышал неприятный треск, с которым электричество превращалось в свет и тепло в вольфрамовых спиралях лампочек…
Весь этот «треск и плеск» его сейчас мало интересовал. Он искал тихие вкрадчивые импульсы, которые создавали живые существа.
Первым под руку подвернулся пьянчуга в соседней камере. Сразу в глаза бросались ритмичные разряды, заставляющие его сердце биться, а легкие делать вдохи и выдохи. Мозг ощущался как сонно гудящий зимой пчелиный улей. Здесь импульсы становились слабыми и запутанными. Отследить отдельную мысль или побуждение было так же невозможно, как услышать жужжание одной пчелы в гудении роя. Но в целом можно было сказать, что пьянчуга видел «темный сон» - спал без видений, глубоко и спокойно, как дрова в сарае.
Под полом, видимо, почувствовав магию, бросилась прочь крыса, рассыпая панические импульсы как искры фейерверка.
Дориан двинулся дальше. Тянуться сквозь сухой, слабо проводящий электричество воздух было тяжело, всё равно, что дышать сквозь подушку, но вскоре он достиг области, где воздух был влажен от чьего-то живого дыхания и дело пошло быстрее. Через пару минут он обнаружил то, что искал.
Капитан сидел за столом в дальней части комнаты.
Храмовник сквозь Тень выглядел как залитый чернотой контур, неуязвимый и непроницаемый.
Неуязвимый?..
Дориан потянулся, запуская горсть крошечных искр, как будто мазнул пальцами по затылку. Потом по шее... то щекотное место, полоска кожи над тёмным воротником форменной рубашки, которую прикрывают взмокшие золотистые кудряшки.
Магия для храмовника не существовала. Никакое магическое возмущение не могло его потревожить.
Оставалось только наблюдать, как разряд стекает по мокрой от пота коже, перескакивает от капли к капле, давая возможность чувствовать контуры тела.
Дориан замер позволяя рисунку разрядов сложиться в картинку у себя в голове.
Каменные мышцы широкой спины, прекрасно развитые плечи, руки, бугрящиеся силой… Маг вдохнул глубже, почти уже ощущая грудью и животом напряжение, сковавшее тело капитана.
Окаменевшие плечи, вздыбленная горбом спина, руки сжимающие виски, вцепившиеся в волосы пальцы. Струйка пота, сбегающая по скуле… Да что с ним такое?..
Павус едва не свалился с койки, когда его вышибло из Тени резким, коротким ударом. Возмущённый возглас так и замер на губах.
Из соседнего помещения раздался резкий скрип. Легко было себе представить, как капитан выпрямился в кресле, раздраженно поводя плечами. Хотя, возмущенной реплики не последовало.
Дориан "вернулся" в дежурку. Но в этот раз вместо четкого силуэта обнаружил темное пятно, закрывавшее кресло в котором сидел капитан и часть его стола. Похоже, храмовник "не приходя в сознание" машинально прикрылся от потревожившей его магии.
Дориан кривовато ухмыльнулся и устроился поудобнее, чтобы так не вовремя пробудившееся возбуждение наконец-то улеглось.
Будь проклят Джимми и его плед! Будь проклят Резерфорд и его натруженные, грубые лапищи.
++++
Каллен отпустил Джима домой, обошел здание участка, проверил, заперты ли двери, и погасил лишний свет.
Уселся за свой стол и сделал рацию погромче, рассеянно прислушиваясь как переговариваются в эфире патрульные на шоссе. Ловили какого-то лихача на шикарном авто. В последние недели такие происшествия стали рутиной – в округе явно что-то затевалось.
Вообще-то, сейчас была не его очередь дежурить. Но дома в ящике стола лежали жгут, коробка со шприцем и почти три грамма морфия. Сегодня пользоваться всем этим ему не следовало. Хотя и очень хотелось. Лучше было подождать день-два, чтобы не пришлось увеличивать дозу...
Его раздражала игра в поддавки с зельем. Давно была пора с этим завязывать.
Каллен уже переломался один раз, еще в Нью-Йорке.
Взял две недели отпуска, заперся дома и провел почти десять дней в персональном аду. Путая пол с потолком, корчась от боли. Опасаясь отходить далеко от толчка, и не всегда имея возможность решить, какой стороной к нему повернуться.
К концу седьмого дня он так ослаб, что едва мог ходить, но был чист.
А на четырнадцатый день подсел опять, едва прошел шок от ломки.
Вернулся в теплое, уютное забытье, где не было стрельбы и болезненных попыток удержать расползающуюся под пальцами реальность. Никто не умирал из-за его оплошности. Не было брезгливого взгляда капитана, по-детски обиженных глаз Шварца. Не было понурых фигур женщин и детей возле четырнадцати, накрытых нарядными звездно-полосатыми флагами, гробов. Не было бесплодных, унизительных попыток провести расследование, когда свидетели раз за разом, глядя в пол, отказывались от своих показаний, а собранные вещдоки пропадали из хранилища. Не было хлопнувшей дверью Мэри. Не было крысы О’Нила.
Морфий прекрасно отвлекал от этого всего.
Когда Каллен был под дозой, эти воспоминания не имели значения, потому, что все было прекрасно. А когда он под дозой не был, прошлое меркло на фоне гораздо более насущных проблем.
Вот и сейчас его начинало подламывать.
Он не пойдет на поводу у зелья. Он примет дозу завтра. Или, Каллен зло скрипнул зубами, через неделю!
Самый простой способ не принять дурь – просто не иметь ее под рукой. В общем, у него были глубоко причины не появляться сегодня дома...
А еще следовало присмотреть за арестантом, запертым в одной из камер. Кроме него самого – некому. Остальной персонал не имел достаточной квалификации, чтобы справиться с магом. Впрочем, мистер Смит и без всякой магии вил из его людей веревки.
С этим магом не всё так просто.
Начать с того, что утром Каллен ушиб колено о его «скрипку», когда нес футляр из машины на штраф-стоянке в кладовку с вещдоками. Каллен был достаточно опытным копом, чтобы по весу опознать автомат Томпсона с диском на сто патронов. Во что бы тот ни был упакован.
И позже, когда они впервые встретились лицом к лицу, мистер Смит опять поставил его в тупик.
Увидев храмовника, он заметно напрягся. Это было нормально. Каллен и сам тогда вскинулся. Маги и храмовники не всегда имели возможность сохранить хладнокровие, когда сталкивались и начинали искрить заключенные в них силы. Но Смит не стал пытаться решить дело магией – выставить барьер, приготовить заклинание. Так сделало бы большинство магов. Но не этот. Этот, судя характерному неуловимому движению, подавил импульс потянуться за оружием.
Ну что ж, всё верно. Магия против храмовника бесполезна. Отследить владельца пистолета гораздо сложнее, чем мага, наложившего заклинание...
Но такие рефлексы тревожили. Маг, который больше доверяет оружию, и держит магию под контролем?
Каллен потянулся, блокируя пространство вокруг арестанта, заставляя его ауру проявить себя, показать спектр.
Черный и жемчужно-серый... По-своему это даже красиво. Но не вызывало никаких ассоциаций.
Со стороны камер раздался насмешливый голос:
- Капитан, Вы стесняетесь спросить, но не стесняетесь доставить мне неудобство. Вы уж лучше спрашивайте. Кстати, может быть, Вам приятнее будет слышать «рыцарь-капитан»?
Каллен выбрался из-за стола, прошел через зал в коридорчик, куда выходили зарешеченные двери камер и встал там, прислонившись спиной к стене. Дежурного освещения хватало, чтобы они с магом видели друг друга.
Дориан ухмыльнулся. Шеф местной полиции не был похож на кабинетного работника. Скорее он был из тех громил, что хватают тебя за шкирку и хитрым приемом швыряют на пол. Или берут на мушку и ставят "лицом к стене, ноги врозь, руки за голову".
"Захватывающая перспектива!" - хмыкнул про себя Дориан, непроизвольно представляя, как сильные ладони шарят по его телу в поисках оружия. В следующем видении одна рука зажала ему рот, а другая принялась расстегивать ремень на его брюках. Внутри сладко екнуло...
Маг почувствовал, что краснеет. Этих инстинктов в нем давно никто не будил.
- Ваша специализация, мистер Смит? - из непрошеных грёз его вырвал хрипловатый голос. Негромкий, тягучий. Будто коп осторожно прощупывал пространство вокруг и беспокойного арестанта, как сам маг до него пару минут назад.
- Электричество.
- Это все?
... серый и черный?...
- Некромантия.
- То есть, вы… ммм…
Дориан мило улыбнулся, глядя на вытянувшееся лицо капитана.
– О, да, я - ммм... Но не всё так страшно. Слухи, конечно, ходят самые невероятные, но обычно ко мне обращаются в довольно тривиальных случаях. Ну, например, когда вы не можете найти брильянты, которые по завещанию оставила вам тетушка. Вы зовете меня. Мы берем разрешение на эксгумацию, идем на кладбище раскапываем могилу, извлекаем тетушку и я расспрашиваю ее. Честно говоря, откапывать и извлекать тетушку не обязательно, но клиенты обычно предпочитают услышать информацию из уст покойного. Как будто это что-нибудь гарантирует!
- А что гарантирует? - заинтересовался коп.
- Моя репутация, сходимость результатов.
Полицейский нахмурился, потер заросший щетиной подбородок.
- Всё это звучит слишком грязно, хлопотно и ненадежно, чтобы заниматься таким ради денег.
Маг улыбнулся еще лучезарнее и пошевелил пальцами босых ног.
- Возможно. Но моя специальность имеет множество профитов. Покойники довольно болтливы, капитан. А я любопытен. Информация, тайны, истории... Секреты мастерства, наконец. Пока вы узнаёте, что бриллианты вашей тетушки находятся в тайнике – в дымоходе, за третьим кирпичом слева; старая кошелка успевает сболтнуть мне, что у вас есть незаконнорожденный брат по отцу, а пароль к домашнему сейфу – ее девичья фамилия. Не то чтобы я был склонен пользоваться такими сведениями, но они позволяют видеть жизнь в несколько ином свете.
Арестант бросил на храмовника острый заинтересованный взгляд.
- Кстати, а вы знаете, что здесь бродит несколько неупокоенных духов? Жертвы полицейского произвола, возможно.
Он сделал паузу, явно ожидая реакции. И не дождавшись, продолжил.
- Вас не интересуют грязные тайны ваших предшественников? Хорошо. Но не убеждайте меня, что вам не хотелось бы, чтоб я разговорил того парня, что ночует сегодня в вашем морге.
В точку! Дориан, почувствовал, пробежавший по спине холодок. По лицу капитана было видно, что он очень хотел бы получить эту информацию.
Маг торжественно принял сидячее положение, спустив смуглые ступни на холодный пол.
- Я могу поговорить с ним, но это будет услуга. А такие вещи любят взаимность. Кстати, очень удачно, что Вы храмовник.
Каллен нахмурился, услышав об услугах:
- Да? И что же храмовник может предложить магу?
- Доверие.
Последнее слово было сказано с очень странной интонацией. Каллен пристально глянул на арестанта и напоролся на ответный, напряженный взгляд. Маг отвел глаза, разрывая зрительный контакт, несколько раз моргнул, как будто вынырнув из смутившего его видения и продолжил, откинув голову назад, прижавшись затылком к прохладной стене и снова непринужденно улыбаясь.
- Видите ли, мало кто рискует играть в карты с магом. А у вас здесь наверняка найдется колода.
Доверие.
Ну, разумеется!
Кто, кроме храмовника в здравом уме сядет играть с магом?!
Испытывая облегчение от того, что маг опять стал обычным, Каллен пробормотал что-то вроде: «Сейчас узнаем», и ушел.
Дориан был несколько ошарашен тем, что сорвалось у него с языка.Он не собирался говорить ничего подобного! Тем более говорить это так.
Было что-то в этом уставшем копе, что-то от чего привычная маска дала трещину.
Лучше бы в нем было только животное обаяние сильного мужчины, привыкшего носить оружие и отдавать приказы!
Каллен как мог деликатно шарил в ящиках письменного стола Джо. Он не раз видел его раскладывающим пасьянс.
«Карты, почему бы и нет?»
Маг будет под присмотром, а сам он будет занят, вместо того, чтобы изнывая от ломки, мотаться по офису.
«Доверие. Ну конечно. Храмовники затем и существуют, чтобы люди могли доверять магам. Так ведь?»
Меньше чем через полчаса они сидели друг напротив друга через решетку, разложив карты и блокнот для подсчетов на маленьком складном столике, которым обычно пользовались на выезде заезжие судмедэксперты.
- Бытность магом не делает меня заведомо негодяем.
Каллен мог бы поспорить, но воздержался. Его одолевал очередной глухой отголосок голодной судороги.
- Молчите?
- Я бы предпочёл сосредоточиться на игре.
- А я бы предпочёл наладить с вами приятельские отношения и поутру принять душ.
- Что? – удивленно поднял взгляд полицейский.
Дориан едва сдержал улыбку. Коп напряжённо думал над игрой, но тут вновь промелькнула та очаровательная растерянность, от которой у Дориана начинало сладко подводить нутро.
- Всё просто. Начинаем со спортивных пристрастий: как вам прошлая игра Лейкерс или бой Бомбардира Харриса с тем коротышкой-ирландцем? Потом, немного расслабившись, заводим разговор о политике: какой партии придерживаетесь? Как вам выступление парламентера на прошлой неделе об уравнении прав белых и цветных? Или повышение налога на недвижимость? Тут мы, конечно же, немного повздорим, - Дориан говорил, не отрывая взгляда от своих карт. Положение его было на редкость плачевным. – Потом, чтобы снизить градус напряжения, заговорим о личном: жена, детишки, друзья, непутёвые братья или почившие бабушки, оставившие наследство. А после...
Маг поднял взгляд на храмовника, и к своему удовольствию заметил, что тот едва сдерживает улыбку. Глаза у грозного капитала были золотисто-медовые. Смешливые и бесшабашные. Как у мальчишки, который вновь проклюнулся из-под тяжёлой серой оболочки очень взрослого и очень уставшего человека.
– ...я выспрошу о ваших грязных тайнах, - Дориан заговорил тихо, вкрадчиво, наклоняясь совсем близко к решётке, разделяющей их. - Возможно, некая дама… Чужая жена или родственница? Возможно, подпольное игорное заведение или же…
- Остановитесь, пока не поздно, - капитан предостерегающе поднял руку. – Будет вам душ. Утром.
- И кофе.
- Чего?!
- У меня тонкий нюх - отличительная черта магов, склонных к некромантии. Очень непрактичная, надо сказать, если учесть, как кошмарно смердит свежая и не очень свежая мертвечина. Вы тут явно варили что-то очень душистое и приятное. Не чета тому растворимому гудрону, что лакает ваш Джимми.
Капитан сдержал обещание, проявив завидное благородство к человеку, что полночи обыгрывал его в пух и прах.
Под конвоем доставил бледного и позёвывающего мага в «камеру хранения» - небольшую подсобку, где хранились вещи задержанного.
Мельком заметил, с какой осторожностью мистер Смит обращается с лакированным скрипичным кофром.
- Музыка – моя страсть, - смуглые пальцы любовно огладили изгибы футляра. А после Смит демонстративно подал капитану свой несессер. – Здесь может быть оружие или что-то пострашнее.
Резерфорд только устало хмыкнул, и повёл мага в раздевалку для персонала – за ней была дверь в душевые. О предположениях насчёт "Томпсона", Каллен старался не думать.
- Если соберётесь делать подкоп при помощи опасной бритвы, избегайте южной стены. Там свежая кладка, меняли той весной.
Снабдил Смита чистым полотенцем, и ещё немного потоптался в нерешительности, пока тот не торопясь раздевался. Когда пальцы мага легли на молнию брюк, капитан ретировался. А потом ещё некоторое время размышлял, что давно не видел никого державшего себя настолько в форме. С тех пор, как покинул Академию.
Через сорок минут, за которые Каллен успел издергаться и проклясть мага и свою сговорчивость пару сотен раз, Смит явился в парах ментоловых эфиров, с аккуратно уложенными волосами, завитыми усами, в чистой рубашке, благоухающий и свежий, словно альпийский эдельвейс. Правда, костюм он не сменил, оставшись в своём, чуть измятом. Чтобы хоть чем-то напоминать бесправного узника.
К тому моменту, когда на пороге участка появилась утренняя смена, храмовник с магом мирно попивали эфиопский кофе, расположившись, как и положено, по разные стороны решётки. Один в дежурной комнате, другой – в своей камере.