Название: Вспышка
Автор: alla-n
Бета: euglena_viridis
Для кого: Barbara Wild
Рэйтинг: G
Персонажи и пэйринги: Андерс, родители, друзья
Жанр: Джен, приключения, повседневность
Размер: мини, 8 100 слов
Предупреждения: ОЖП, ОМП, АУ
Краткое содержание: детство Андерса до того момента, как он попал в Круг.
читать дальше
"...Андерфелс - это страна, которая поражает воображение полным отсутствием умеренности... Да и сами андерцы как будто обожают крайности; здесь обитают самые фанатичные жрецы и самые опасные для врага солдаты, а народ местный невероятно беден, однако же, вызывает страх у всего мира..."
― Из книги "В поисках знания: путешествия церковного ученого",
написанной братом Дженитиви.
― Из книги "В поисках знания: путешествия церковного ученого",
написанной братом Дженитиви.
Пролог
Вспышка. Ослепительно красная, болезненно яркая, заполняющая собой всю площадь Верхнего Города и заметная даже на Рваном берегу. Грохот затихает неожиданно, остается временная удивленная тишина. Андерс смотрит на Мередит, Орсино, Хоук. Его плечи опускаются, пружина разжимается - вера, страх, боль - все исчезает, оставляя пустоту. Рушится единственное, что держало последние месяцы - смысл. Сожалеет ли он? Это его бремя, он оставляет ответ на своей совести. Огонь выжег изнутри, и только теперь, спустя годы, можно позволить ему, наконец, угаснуть.
Он почти слышит голос, шепчущий забытые слова:
“И как в миг рождения, вспыхнул огонь в душе твоей, пусть погаснет он лишь тогда, когда закроешь глаза в последний раз”.
Андерс оглядывает разрушенную площадь и закрывает глаза...
Что привело его сюда? Трудно дать единственно верный ответ - столько событий, выборов, бессилия, ошибок, решений, шагов нужно было совершить, чтобы оказаться в этой точке...
...Клоака, вонь и грязь, пациенты, усталость, а затем - Мариан Хоук. Этот день впечатывается в память. Он уже не Андерс, он почти смирился с тем, что человеческого в нем не осталось, почти согласился стать частью Справедливости. Чувства вспыхивают внезапно, это как всплыть на поверхность и вдохнуть первый глоток воздуха. Это пробуждение... в кошмаре. Его чувства, желания, мечты больше ничего не значат. Он уже успел отказаться от себя...
...Синий свет кажется слишком ярким, нереальным, неземным. Он вспыхивает перед глазами, или вокруг, или само тело становится светом. Мысли и ощущения соединяются с чужим сознанием, одно вплетается в другое так, что не разъединить. Теряется и уничтожается его суть. Его личность перебирается по крупинкам, чтобы соединиться с чем-то другим, чуждым. Кажется, эта вспышка его убивает, но только для того, чтобы родилось нечто новое. То, что уже не будет ни человеком, ни духом...
...Убегать из Круга входит в привычку. Проще назвать это игрой. Стоит только признать, что свобода стала единственным смыслом, как не останется сил переживать поражение раз за разом. Встреча с Солоной Амелл разрывает круг. Дает свободу от стен, сковывает клятвой Стражей. Кошмары, скверна в крови и близкая перспектива сдохнуть на глубинных тропах - вот единственная альтернатива несвободе в стенах Круга. Что ж, отличное предложение, он согласен...
...Ферелденский Круг магов - единственное место, согласное принять его в свои стены. Путь не близок. Когда три храмовника подводят светловолосого мальчишку к лодке, лодочник смотрит на него с сочувствием. Или Андреасу хочется так думать. Чувствует он себя отвратительно - усталость от долгой дороги и грязь, въевшаяся в кожу. Кажется, вместо боли от расставания с семьей и друзьями, осталось одно равнодушие.
- Как звать мальчонку?
Лодочник смотрит на Андреаса, но за него отвечает храмовник.
- Мальчонка? Ох, и натворит дел этот мальчонка, помяните моё слово!
Андреаса подталкивают к лодке.
Храмовничьи доспехи сопровождающих выглядят грязными, но изображенные на них пылающие мечи все равно смотрятся устрашающе. Так же, как лица. За морщинками, за усталостью в глазах читается неизменная решимость и готовность служить выбранной вере.
- Этот мальчонка ножик где-то стащил, сбежать пытался.
Андреас болезненно морщится, вспоминает тяжелый удар металлической перчаткой по лицу, когда его застали за попыткой снять кандалы. Ножик у него действительно был, но не краденый, а собственный. Подарок от Свана на седьмой День Рождения. Маленький и удобный, с коротким, но тонким и острым лезвием - такой не составит труда аккуратно спрятать в ладони, пока храмовник проверяет одежду, а потом засунуть в карман штанов. Ножик ему не возвращают, и Андреасу обидно. Не потому, что сбежать без него невозможно, а потому, что это последнее, что его связывало с другом.
- Андерс его зовут, кажется, - Храмовник все же отвечает на вопрос лодочника.
Андреас не поправляет. Андерс так Андерс - забавно, что его имя сокращают именно так, оставив воспоминание о стране, которая больше никогда не будет его домом.
Новое имя, новая жизнь...
12 лет
Страх появляется вместе с храмовниками на пороге комнаты. Андреаса вытаскивают сонного из кровати и сразу же применяют “Тишину”, после которой ему кажется, что кишки вывернули наизнанку. Затем, осмотрев комнату, и убедившись, что опасности нет, ему позволяют одеться. Он слышит громкие голоса храмовников, краем глаза видит мать, застывшую в дверях, сопровождающую каждое его движение тихим всхлипом. Когда он с трудом надевает рубашку, не слушающимися пальцами застегивает пуговицы, она смотрит издали, не решаясь подойти и помочь. Храмовник проверяет карманы брюк и кидает их Андреасу, подгоняя, чтобы тот собирался быстрее. Мать стоит напротив, её руки так крепко сжаты на дверном косяке, что, кажется, уже вросли в него, то ли не давая упасть, то ли сдерживая, не позволяя вмешаться. Его пугает её однообразный пустой сдавленный шепот, так не похожий на обычный голос: “Иди с ними, сынок. Иди с ними”. И Андреас идет, он даже не плачет, наверное, потому, что пока так до конца и не может осознать и поверить в то, что происходит. Но потом, вспомнив нечто важное, бросается назад. Храмовник следует за ним, уже готовый нанести удар, но Андреас всего лишь хватает с кровати подушку с вышитым причудливым орнаментом. Никому из находящихся в комнате не понять, сколько она для него значит - только ему и матери. Брать личные вещи не положено, но, к удивлению всех, один из храмовников кивает.
- Да пусть берет, это же подушка, какой от неё вред?
И тогда Андреас решает испытать судьбу и тянется за браслетом, лежащим на тумбочке рядом с кроватью. Всего лишь красные бусины с черными точками, разного размера и оттенка нанизанные на кожаный шнурок. Но Храмовник хватает его за руку и ведет к выходу. Подарок Уны так и остается лежать, а на Андреаса надевают кандалы. Он слишком взрослый, чтобы рисковать.
Когда храмовники выходят во двор, соседи уже собираются вокруг. Не каждый день в их деревне отлавливают мага. Люди переговариваются, стараясь не пересекаться взглядом с Андреасом и его родителями. Отец тоже не смотрит ни на сына, ни на жену, ждет, когда храмовники уйдут, заберут наследника, оставив его одного собирать их семейную жизнь из того, что осталось. Все собравшиеся кажутся серыми тенями, кроме матери. А затем, словно яркая вспышка - вперед вырывается черноволосый мальчик, расталкивает взрослых и, не раздумывая, пытается броситься на храмовников, защищая друга. И только родители успевают его сдержать. В отчаянии, в бессильной злобе, он хватает комок земли и швыряет в одного из сопровождающих Андреаса.
- Отпусти его, урод! Он не маг!
Сван выглядит сейчас, словно задиристый непутевый щенок, осмелившийся противостоять стае волков. С всклокоченными коротко стриженными черными волосами, заостренным прямым носом и темно-карими, почти черными глазами, горящими негодованием и злостью, он кажется таким родным среди остальных безразличных лиц. Но Андреас знает, что происходит с такими щенками. Поэтому он хочет сказать Свану, чтобы тот заткнулся, не лез, куда не просят, но не может произнести ни слова. Толпа замирает, и тишина нависает над узкой улочкой со старыми бедными домами и покосившимися заборами.
Мать Свана, Урсула, выходит вперед, загораживая сына. Она имеет право защищать своё, её ребенок не маг, во взгляде, обращенном в сторону родителей Андреаса, мелькает... вина? Но, все понимают, сейчас каждый сам за себя.
- Не слушайте вы его, маленький ещё, - и, оборачиваясь к сыну, Урсула зло шипит. - Он маг Сван. Маг.
Храмовник хмыкает, стряхивая грязь, его забавляет этот порыв. И он смотрит на Свана - тот замирает, услышав слова матери. Злость и ненависть стихают. Понимание и беспомощность комком застревают в горле вместе со слезами, которые нельзя показывать. И вместо бойкого крика он почти неслышно шепчет:
- Не трогайте его. Даже если маг. Не трогайте...
Урсула пытается увести Свана домой, но тот сопротивляется и вместо этого подходит к Уне, встает рядом, готовый поддержать единственного оставшегося друга.
Уна. Эта девчонка так и остается размытым образом. Андреас запоминает, как солнце играет в золотистых, таких же, как у него, волосах матери, помнит, как морщины на лице отца заостряются, как они складываются в гримасу усталости, а за равнодушием скрывается облегчение от того, что Андреас уходит из его жизни. Помнит страх в глазах Урсулы, злость на лице Свана, но вот Уна... Он не решается на неё взглянуть, хоть и замечает её среди столпившихся возле забора у дома Бранда, опасаясь прочесть в серых глазах презрение и брезгливость. Лишь в последнюю секунду, когда Андреас на прощание окинет взглядом всех и каждого, то ли пытаясь запомнить, то ли все ещё надеясь на спасение, он посмотрит на неё. Но в глазах уже будут стоять мерзкие девчачьи слезы, которые вызывают только отвращение, и мир сквозь их пелену покажется размытым. Дома, заборы, улица, люди, храмовники, Уна... Такой она и останется - худенький силуэт со светлыми, белесыми волосами в синем платье.
11 лет
- Куда ты идешь?
Уна крутится вокруг Андреаса, пока тот шагает по пыльной разбитой дороге и упорно делает вид, что изучает грязь под ногами.
- Не скажу.
- Ну, скажи. Скажи. Мне скучно, а вы со Сваном секретничаете, - Уна капризничает и канючит, как маленькая, зная, что этот прием обычно действует. Но не в этот раз.
Андреас останавливается и смотрит на поле, заросшее ковылем: серебристо-сиреневый ковер кажется бесконечным и плавно перетекает на горизонте в синее небо.
- Сказал ведь, нет, - на его лице мелькает лукавая усмешка, и Уне этого достаточно.
- А, все ясно, вы мне подарок готовите на День Рождения!
Андреас старается изобразить на лице изумление.
- У тебя День Рождения? Когда?
- Завтра! Вы что, забыли?
Уна замирает и смотрит во все глаза. Искреннее удивление соревнуется на лице с обидой. И Андреас не выдерживает, прыскает со смеху.
- Все ты помнишь, дурак!
Вот теперь она действительно дуется и, скрестив руки на груди, ковыряет носком башмака растрескавшуюся от жары землю.
Андреас смотрит на неё и не сдерживает улыбки. Он не помнит дня своей жизни, в котором бы не было её. Уна, высокая, немного выше самого Андреаса, но он предпочитает делать вид, что не замечает этого. У неё длинные светлые, почти белые волосы, и лишь яркое дневное солнце раскрашивает пряди золотистым блеском. Серые глаза могли бы выглядеть холодными, но ближе к зрачку основной цвет переходит в желтоватый ободок, возможно, благодаря этому, её взгляд всегда кажется таким теплым. Когда Уна смеется, на её щеках появляются забавные ямочки. А смеется она часто, и Андреас любуется, хоть и понимает, что это как-то по-девчачьи. Он знает её всю свою короткую жизнь. И теперь, когда ему исполнилось одиннадцать лет, он понимает, что влюбился в свою подругу. Андреас смотрит на Уну, и, подмигнув, заявляет:
- Знаешь, а ты классная.
И на её щеках появляется легкий румянец. Она отводит взгляд, смотрит в сторону, но Андреас успевает заметить улыбку, с которой Уна безуспешно борется.
- Ладно, хотите секретничать, дело ваше. Я домой пойду.
И она уже бежит обратно в сторону деревни, а две длинные косы дергаются в такт шагам и, ударяясь то о спину, то друг о друга, разлетаются в стороны.
***
Снорри - гнусная жаба. Именно это хочется закричать Андреасу, но он не станет этого делать. Сейчас, когда их со Сваном окружает группа из пяти мальчишек во главе со Снорри, обзываться - не лучшая идея. Андреас прячет руку с заветным кольцом за спину, надеясь уберечь, а сам пятится до тех пор, пока не прижимается к высокому стволу дерева. Они далеко от поселка, никто их тут не услышит. Сван же храбрится, сжимает кулаки, а на лице появляется жесткая усмешка - он понимает, что им с пятерыми не справиться, но и сдаваться не собирается. Не зря его считают главным задирой, после Снорри.
- Что ты там прячешь, малявка? - Снорри делает шаг в сторону Андреаса, и Сван тут же шагает вперед, вставая у него на пути.
- Чтоб тебя порождения тьмы задрали, гад!
Снорри останавливается и зло усмехается.
- Не лезь, шлюхино отродье!
- Что ты сказал? - в голосе Свана звучит угроза.
- Шлюха твоя мать, а отец - пьянь...
Снорри не успевает договорить, как Сван кидается на него и валит на землю, ударяя по лицу. Андреас прячет кольцо в карман рубашки и спешит на помощь, бросаясь к рослому темноволосому парню, который пытается оттащить Свана. Но к ним бегут ещё двое. Потасовка заканчивается быстро. Двое держат Свана прижатым к земле, а Снорри подходит к Андреасу. Тот хлюпает разбитым носом. Во рту противный металлический привкус.
- Что ты там прятал? Показывай!
Андреас смотрит насуплено. Вырваться не получится, его держат крепко, но и говорить он не собирается.
- В кармане посмотри, этот придурок что-то туда спрятал, прежде чем кинулся на Рауда.
Андреас переводит взгляд, полный ненависти, на невысокого паренька с темными волосами, но тот только смеется, демонстрируя щербатые зубы.
- Прятал, значит... - Снорри кривит веснушчатую физиономию и подходит ближе, ловко забирается в карман и вытаскивает кольцо. Андреас дергается, но - бесполезно.
- Ух ты, дорогое небось!
Андреас бросает взгляд на Свана, а тот удивленно смотрит на кольцо.
- Неужели той вашей девчонке подарить собрался? Думаешь, ей понравится?
Снорри собирается сказать ещё что-то, но на поляну выходят двое мужчин, Андреас сразу узнает гончара Бранда из соседнего дома.
- Эй, вы что тут творите? Опять ты! Вот расскажу отцу...
Для Снорри этого достаточно, чтобы сбежать, к тому же его друзья уже помчались в сторону деревни. Теперь и их лидер пытается сделать то же самое, но Андреас, которого больше никто не держит, вцепляется в его руку. Снорри пытается вырваться, но, видя, что Андреас не отпускает, бросает кольцо, и, воспользовавшись возможностью, сбегает.
- Эй, рыжий, я тебя запомнил, - кричит Бранд ему вслед, но тот не оборачивается. - Все в порядке, сынок?
Высокий мужчина с пегой бородой подходит к Андреасу, и тот кивает. Все в порядке, кольцо в руке, и теперь он крепко сжимает его, чтобы не потерять. Как только их спасители уходят, Андреас бросается зарывать кольцо. Сван молчит. За все время он не сказал ни слова, и только сейчас задает вопрос:
- Что ты делаешь?
- Они от меня теперь не отстанут. Я бы его дома спрятал, но нам ещё до деревни дойти надо, а вдруг они караулят. Пусть тут будет закопано, никто не узнает, где оно.
Андреас прерывается, запоминая ориентиры. Рядом с ясенем с ободранной корой.
- Это то кольцо, о котором она говорила? - Сван пытается говорить равнодушным тоном, но голос дрожит, эмоции переполняют.
Андреас замирает, а потом говорит тихо, смотря под ноги. Он чувствует, как пылают щеки, сейчас ему кажется, что он покраснел до самых корней рыжеватых волос.
- Ну, ты помнишь... Я у отца попросил выковать... День Рождения ведь завтра... Я подумал, ей понравится...
- Твой отец согласился выковать кольцо? - Сван настолько удивлен, что забывает об обиде.
- Я два месяца в кузнеце с ним работал, заказ был на партию мечей, - Андреас поднимается с колен и, отряхнув грязь, двигается в сторону их деревни, Сван идет следом. - В общем, я сделал вид, что мне нравится его работа, и что я тоже хочу быть кузнецом. Пришлось попотеть, чтобы он поверил в мою искренность, но зато потом он мне в награду его выковал.
- И что, ты теперь будешь в кузнице работать? Ты же хотел уехать отсюда, сбежать? - Сван пинает камень, попавшийся на дороге.
- Не знаю пока. Там видно будет. Многое зависит... - Андреас не договаривает, вновь замявшись. - Я не думал пока.
Сван останавливается, погрузившись в свои мысли. “Она могла бы с тобой убежать, когда вырастет, мы все собирались убежать ”, - было сказано так тихо, что Андреас его не слышит.
***
Кольца нет на месте. Андреас сразу понимает, что не найдет его, когда, приблизившись к поляне, видит вырытую ямку. Как раз рядом с ясенем, на том месте, где они сегодня утром дрались. Андреас замирает, чувствуя, как холодеет в груди. Шум шагов привлекает внимание и, подняв голову, Андреас видит убегающего мальчишку. Снорри. Первая реакция - догнать. Он не задумывается о том, как будет отбирать кольцо, о том, что их наверняка будет больше, он просто бежит следом. Деревья мелькают перед глазами, и, хотя уже начинает темнеть, силуэт бегущего впереди различим. Он почти догоняет, впереди уже виднеется дорога, и тут Андреас останавливается. Снорри, конечно, не один, друзья поджидают его. Мальчишка оборачивается и злорадно смотрит на Андреаса.
- Это ищешь? - кольцо сверкает в руках. – Попробуй, забери, сопляк.
Андреас не двигается с места, пытаясь решить, что делать. Он не справится, это яснее ясного, они со Сваном... Неприятная мысль закрадывается в голову. Откуда эта жаба знает о кольце? Казалось, Снорри читает его мысли.
- А хочешь, скажу, кто мне о кольце рассказал? Твой друг.
Андреасу кажется, что его, задыхающегося от пыли, вновь прижимают к сухой земле. Потому что, как объяснить иначе то, что ему стало так трудно дышать? Сван не мог так поступить.
- Догоните его!
Команда звучит неожиданно, и, не успевая сообразить, Андреас уже мчится прочь, вдоль дороги. Если успеть добраться до деревни - он спасен.
Бежать быстро, так, чтобы не чувствовать, как ноги касаются земли, чтобы казалось, что летишь, чтобы ветер хлестал по щекам, а стыд за собственную трусость не ел изнутри - это все, что ему остается. Андреас обегает высокий деревянный забор с острыми наконечниками, огораживающий их поселок, и взбегает по холму. Это труднее, чем бежать по дороге, сил требуется больше, но он продолжает двигаться, слыша позади злые голоса, сопение и топот. Когда в поле зрения появляются первые дома, погоня прекращается, но Андреас бежит, не останавливаясь, огибает родной дом и поворачивает к сараю - его укрытию.
Эмоций слишком много. В детстве все переживается ярче: и первая любовь, и первое предательство - сейчас ему суждено узнать и то, и другое. Андреас замирает посреди старенького сарая и пытается отдышаться, ноги дрожат от усталости, он склоняется, хватается руками за колени. Здесь знакомые запахи, по стенам развешаны сухофрукты и высушенные травы, тюки сена по правой стене - все такое привычное, но это не успокаивает. Злость не находит выхода, и он не знает, на кого в первую очередь она направлена. На себя, за то, что оказался слабаком, на Свана, который стал предателем, на Снорри, натравившего на него своих друзей. Андреасу кажется, что чувства жгут его изнутри. Кажется, он ощущает огонь в себе. Перед глазами всплывает самодовольная физиономия Снорри - ненависть, злость - все сходится на этом лице. Андреасу видится, что рыжие всклокоченные волосы начинают превращаться в языки пламени, вот они уже пляшут на голове мерзкой жабы, вот они уже съедают ненавистный образ... Андреас чувствует запах дыма и понимает, что сено напротив него горит по-настоящему. Это не воображение, а реальность опаляет его тело жаром. Пламя разгорается, и Андреас сталкивается с отцом, который спешно хватает его за руку и выволакивает на свежий воздух.
- Как это произошло? - голос отца кажется далеким, шок ещё не прошел.
- Я не знаю... Я злился и сено загорелось...
Отец отпускает руку и отодвигается. Он знает, что это значит. И Андреас знает, что это значит, он просто не хочет верить. Не может. Он не маг, не проклятье Создателя. Этого не может быть! Андреас смотрит на отца в надежде услышать опровержение, ждет, что сейчас произойдет чудо, и все случившееся окажется сном. Но проснуться не получается, а отец продолжает молчать...
И тогда Андреас вновь бежит - он не знает куда, не знает зачем. Бежит, пытаясь спрятаться от себя, от правды, от реальности. Он вновь не чувствует ног, волосы развиваются светлыми змейками. Спрятаться - это единственная надежда. Андреас бежит к реке. Летом она подсыхает и становится лягушатником, на её берегах растут густые заросли кустов. Он ныряет в них, пробирается, не обращая внимания на ветки, цепляющиеся за одежду, и прячется, надеясь, что здесь сможет пережить то страшное, с чем невозможно смириться.
***
- Тебя родители ищут, - Андреаса будит голос Свана. Понимание приходит постепенно, воспоминания всплывают пугливо и неохотно. Страх, боль, отчаяние, огонь... Злость на Свана вспыхивает вновь, но слабо и блекло. После произошедшего кажется, что все эмоции притупились, словно слетевший с рук огонь не только спалил сарай, но и уничтожил что-то в нем самом. Злости нет, остается досада и непонимание.
- Я знал, что ты тут, но никому не сказал. Ты здесь до утра сидеть собираешься?
Андреас понимает, что, когда он сбегал, только начинало темнеть, теперь же вокруг сплошная тьма. На улице ночь. Что думают его родители, и как же влетит Свану за эту прогулку...
- Ваш сарай уже потушили. Отец сказал, что ты факел случайно уронил. Теперь тебя точно будут дразнить криворуким.
Тишина начинает действовать угнетающе. Андреасу хочется сказать что-нибудь успокаивающее, объясняющее, чтобы все стало как раньше, но он не находит слов. Да их и не существует. Как объяснить, что теперь все стало неважно?
- Держи.
Перед глазами Андреаса показывается кулак, который разжимается, демонстрируя кольцо. И только сейчас Андреас смотрит на собеседника. Тот стоит близко, и даже в тусклом свете луны видны синяки и кровь на рубашке.
- Как ты...
- Подкараулил его, когда он один был. Сам по себе Снорри не такой уж и сильный. Это я все рассказал о кольце... - Сван отворачивается и зло бросает. - Дерьмо! Просто...
А Андреас и сам знает ответ. Уна, подруга детства, стала их первой любовью.
- Они же теперь тебе прохода не дадут.
- А, разберусь, - Сван отмахивается.
Андреас дотрагивается до кольца - теплое. Пару часов назад оно значило для него так много, а теперь... Теперь оно значит ещё больше, но это не важно.
- Можно подумать, оно мне нужно, - Андреас изображает презрительную усмешку. - Сам его дари. Глупости все это.
- Ты что, головой ударился, пока убегал? - Сван смотрит непонимающе. - Не буду я его вместо тебя дарить.
- А мне все равно, что ты с ним делать будешь, - Андреас встает и выбирается из зарослей, бросая на ходу. - И со мной не общайся больше.
“Да тебе и не позволят”, - мелькает в голове.
8 лет
В отцовском ремесле есть своя привлекательность. Металл жесткий, холодный, нагреваясь в печи, становится послушным и податливым. Он плавится, принимает форму, твердеет, заостряется под ударами молотка и становится серпом, подковой или оружием. Иногда простым и непритязательным, призванным лишь убивать, иногда превращается в произведение искусства, гордость владельца. Но больше всего Андреасу нравится наблюдать за красными вспышками, когда молоток ударяет по мечу, и металл попадает в огонь. Опасность так близка - если зазеваться, можно прокараулить искру, которая разрастется и поглотит все. И все же огонь прекрасен. Он сильнее металла, и, конечно, сильнее человека, и лишь некоторым готов подчиняться. Отец Андреаса - тот, кто повелевает огнем и металлом. Сильный и волевой - он сам, как сочетание этих элементов, холодный и скупой на эмоции в обычные дни, несдержанный и опасный, когда злится. К счастью, злость достается не семье - друзьям, тем, с кем он проводит вечера в местной таверне. Все знают, что Мартина лучше не трогать. А ещё у него красное лицо - сказывается постоянное пребывание рядом с горящим очагом, и жесткие мозолистые руки. Черты лица Мартина одновременно и грубые, и красивые. Выдающиеся скулы, тяжелый подбородок и большой нос - все вместе смотрится мужественно и немного сурово. Андреас так не похож на него, разве что глаза отцовские. Теплые, светло-карие, медовые. Кажется, из них льется свет, готовый согреть каждого, кто нуждается в поддержке и защите. И так же эти глаза становятся холодными и колкими, или горящими испепеляющими, но всегда остаются особенными - золотистыми. У них одинаковые глаза, но разные характеры. Андреас открытый и любопытный, мечтательный и болтливый. Мартин скрытный и молчаливый, жесткий и наставляющий. Иногда он смотрит на Андреаса и не может понять, как вести себя с этим мальчишкой. И тогда начинает говорить, будто сам с собой, успокаивая и подбадривая:
- Ничего, сын. Ничего. Огонь и металл, они выкуют тебя, ты станешь их частью. Жизнь изменит тебя, и черты лица будут суровыми, как и подобает андерцам. Ты поймешь цену молчания, и усвоишь опасность любопытства, ты станешь другим, сын. Со временем станешь.
Мартин верит, что будет так, и никак иначе. Андреас - единственный сын, тот, кто унаследует кузницу. И он учит его, показывает, разъясняет, делится секретами. Андреасу восемь лет, он невысокий и тощий, у него узкие ладони и длинные пальцы. Девичьи руки. У него светло-русые волосы, с рыжеватым оттенком, как у матери, такие же нежные и мягкие. И характер у него материнский - непоседливый, беспокойный. Андреас слушает отца, но больше любуется на то, как огонь играет с металлом. А потом сбегает, в поле, к реке, к друзьям, мечтая, играя, надеясь. Андреас не верит, что всю жизнь проживет здесь, в этом доме, привязанный обязательствами к кузнице.
И сейчас Андреас смотрит за тем, как работает отец. Молоток ударяет о раскаленный металл, придавая форму - и в этом есть нечто одновременно восторгающее и пугающее. В том, как легко человек меняет все, что его окружает, под нужный для себя вид, форму, цвет, вкус, создавая из несовершенства нечто лучшее, или... просто удобное. Это красиво, но страшно оказаться металлом на наковальне. Андреас иногда чувствует себя именно так, когда общается с отцом. Тот лепит из него знакомый образ, в соответствии с единственно правильной формой. Вот только сам Андреас - не металл, и огонь его не меняет, он горит в нем самом.
- Воды плесни, - Мартин внимательно следит, как быстро сын справляется с черпаком и добавляет ледяную воду в бочку. Андреас действует уверенно.
Мартин подхватывает готовый меч и погружает в воду, та шипит, испаряясь, борется с теплом и побеждает, металл теряет яркий, огненный оттенок и становится серым.
- Почти готов, - Мартин любуется на свою работу, вертит меч в руке. - Держи.
Он, как всегда, немногословен, - только протягивает меч Андреасу. Тот берет его и чуть не роняет, с трудом удерживая в руке. Отец ухмыляется и вновь тихо шепчет:
- Ничего, сын. Ничего. Подрастешь, сил наберешься. Огонь и металл тебя выкуют, как и меня, как и моего отца. Ты научишься их понимать.
Андреас вертит головой и думает о том, как сбежать к друзьям. Опустив глаза, он шепчет, надеясь не разозлить отца.
- Я теперь могу погулять?
Мартин недовольно хмурится, но лишь машет рукой, мол - иди.
- Только уберешься здесь, когда я закончу.
Андреас кивает, - он готов и весь дом выдраить, лишь бы отпустили, лишь бы сбежать от внимательного, придирчивого взгляда отца. И, не давая тому времени на размышления, выбегает из кузницы.
На улице жара, но, по сравнению с тем, как душно в помещении, тут кажется прохладно, хоть ветер и приносит лишь пыль, да горячий воздух. Андреас бежит вдоль недавно починенного забора, обегает дом сбоку и влетает в сарай.
- Явился наконец-то! - Сван сидит на старой пустой бочке и от безделья кидает камни в нарисованный круг, пытаясь попасть.
- Отец не отпускал, надо было помочь.
Андреас подходит и встает рядом. Сван вновь швыряет камень и попадает ровно в центр круга.
- Вот как надо! Учитесь, мелюзга.
- Как же ты достал, задавака, - Уна демонстративно закатывает глаза. - Ты старше меня всего на год, а Андреаса ровно на четыре месяца.
Она встает с узкой скамейки у стены и подходит к мальчишкам.
- Дай сюда камни.
Сван усмехается, но кладет в протянутую ладонь два камешка. Уна прицеливается, и Андреас с трудом сдерживает смешок, наблюдая, как она щурит глаз, как выставляет вперед одну ногу, словно пытаясь удержать равновесие перед броском, а затем поправляет светлую прядь волос, упавшую на лицо. Камень летит и попадает за пределы круга. Сван подпрыгивает и издает победный крик.
- Мазила!
В такие минуты Андреасу хочется заехать по этой самодовольной физиономии, но он лишь берет с земли ещё камни и протягивает Уне, и она кидает вновь, попадая лишь с пятой попытки. И тогда уже на её лице сияет победная улыбка, она вздергивает курносый нос и гордо смотрит на Свана, ожидая реакции. Но он тут же теряет интерес к игре, кидает камни на землю и, усевшись на деревянный пол, усыпанный сеном, говорит.
- А вы слышали, что из соседней деревни мага забрали?
Фраза рассчитана на то, чтобы вновь завоевать внимание, и он добивается успеха. Уна, забывая о своей победе, смотрит на него с интересом и испугом одновременно. А Андреас, вначале заинтересовавшись, тут же скептически усмехается.
- Брешешь!
- Да, иди ты! Мне вчера отец сказал. Он там был, когда это произошло, - и обиженно добавляет. - Дурак.
- Сам дурак, - Андреас огрызается незлобно, по привычке. - А что твой отец там делал?
- Там церковь строят, работники нужны, вот он к ним и подался.
- А он мага видел? - в глазах Уны горит любопытство.
- Нет, мага он не видел, но... - тут же добавляет Сван, видя, что интерес теряется, - видел храмовников, которые его уводили, один был ранен. Говорят, мажонок с испуга в него молнией запустил, храмовники ничего сделать не успели.
- А он в одержимого превратился? - Уна садится рядом с Андреасом и, не отрывая от Свана взгляда, ждет продолжения.
- Нет, не превратился вроде. А ты знаешь, какими бывают одержимые?
Уна отрицательно мотает головой.
- Они огромные, как этот сарай, или больше. У них рога и хвост, и они смотрят на тебя, и ты начинаешь сгорать. Сначала кожа горит, потом мышцы, но ты не умираешь, пока огонь не добирается до сердца...
- Заткнись...
Уна пугается и хватает Андреаса за руку, - и он крепче сжимает теплую ладонь, немного липкую от сока яблока.
- Нет у них рогов и хвоста.
- А ты откуда знаешь?
- Мне мама рассказывала, - Андреас так и не отпускает руку Уны, и только сейчас замечает, что Сван смотрит на них и усмехается. Ему неудобно, словно их застали за чем-то неприличным, постыдным, и он, стараясь исправить ситуацию, выдает. - У них огромные когти, и они разрывают людей на части, вспарывают брюхо, вытаскивают кишки, и отрывают руки, вот так! - и резко дергает Уну за руку. Та, все это время сосредоточенно слушавшая, дергается от неожиданности и вскрикивает.
А затем обиженно отходит и говорит.
- Какие же вы оба придурки!
Андреас чувствует себя неловко, а Сван смеется.
- Да ладно тебе, не злись. Тебя твой жених защитит, который кольцо подарить должен. Что, нашелся уже?
Уна злится ещё больше, а Андреас чувствует, как по непонятным причинам начинает краснеть. И, чтобы скрыть неловкость, встает и идет к бочке с яблоками, достает одно и кидает Свану. Тот ловит на лету и вгрызается в сочную, твердую мякоть. Андреас тоже кусает яблоко, чувствуя, как от кислого вкуса сводит челюсть, а сок течет по подбородку, и это невероятно приятно. И ему не хочется, чтобы Сван задевал Уну. И самому не хочется вести себя “как придурок”, но он не умеет по-другому. А ещё Андреас догадывается, что Свану нравится Уна, поэтому тот и не может вести себя иначе, и от этого понимания почему-то становится обидно. Он ложится на теплый пол, продолжая жевать яблоко, и всматривается в деревянный потолок. Небольшое квадратное окно пропускает яркие солнечные лучи, в их свете пылинки кружатся и мерцают, а в его мыслях прокручиваются события сегодняшнего дня. И внезапно он говорит то, что удивляет его самого:
- Я хочу уехать отсюда.
Сарай - это их безопасное место. Так повелось уже давно, и отец, и мать Андреаса не выгоняют друзей отсюда. Хотя здесь и тесновато, но для них, сарай - это целый, свой, отдельный мир. Тут пахнет высушенными травами и сеном, прошлогодней листвой и яблоками. Тут тепло и тихо, и даже жара здесь почему-то не кажется неприятной. И именно здесь они делятся секретами, мечтают, воображают. И сейчас Андреас хочет поделиться своей идеей, превратив обычный день, в начало увлекательного приключения.
- Я хочу уехать отсюда. Хочу... побывать там, где никто не был. Хочу исследовать земли за снежной пустыней.
Сван смотри на Андреаса с удивлением.
- Никто не рискует туда отправиться.
- Вот именно, - Андреас оживляется. - Никто не рискует, а мы... ну, то есть я, их исследуем. И про нас будут рассказывать истории. Ну, то есть про меня. Вы-то со мной не пойдете?
Андреас смотрит на Свана с надеждой, затем переводит взгляд на Уну.
- Я пойду с тобой, - Сван говорит совершенно серьёзно. - Станем исследователями и будем бороться с порождениями тьмы.
- Я тоже с вами, - Уна вздергивает подбородок и уверенно смотрит на мальчишек.
Андреас молчит и оглядывается на друга.
- Ты - трусиха, и испугаешься порождений тьмы.
Уна обиженно надувает губы, и тогда Сван сам приходит ей на помощь.
- Но ты все равно пойдешь с нами, потому что мы с Андреасом будем тебя защищать, - и он, как взрослый, изображает галантный поклон.
Уна смеется, совершенно забывая, что только что злилась на Свана, считая его невыносимым. Она восторженно смотрит на него, а Сван, понимая, что сумел привлечь внимание, продолжает свою речь, рассказывая, как они будут пробираться сквозь чащи и резать монстров, а потом плыть по реке и снова резать монстров. У него всегда все сводится к “резать монстров”, и, когда воображение иссякает, он переводит взгляд на друга, который подхватывает нить разговора. Андреас начинает рассказывать, как они будут взбираться на самые высокие горы, как камни будут выскальзывать из-под ног, но они всегда будут спасать друг друга. Как монстры будут нападать, но они, оказавшись на краю гибели, всегда сумеют выжить, непременно, спасая Уну. Как они будут пробираться по темным и страшным лесам, но научатся не бояться, как будут идти по выжженным Мором землям, чтобы найти нечто важное, что важнее всего, и их собственных жизней тоже. Он говорит о лишениях и испытаниях, о предательствах и ловушках, заверяет, что они сумеют преодолеть все, а затем их имена останутся в истории. И, даже после этого, они всегда будут находить цель, к которой захочется идти, они всегда будут разжигать в своих душах огонь, который появился там в момент рождения. Андреас умеет рассказывать, он укутывает описаниями, заражает уверенностью, заставляет верить. И Уна смотрит на него завороженно, и Сван вслушивается в каждое слово, не пытаясь перебивать, не высмеивая, веря, зная, что все будет именно так. И они всегда будут вместе.
***
Поздно вечером Андреас в задумчивости смотрит на мать. Та вышивает узор на скатерти, которую затем отец отвезет на продажу в город. Иголка мелькает быстро, цветные нитки ложатся стежок за стежком. Андреас проводит рукой по подушке на кровати, её тоже вышивала мама.
Мать смотрит на сына и улыбается.
- О чем задумался?
Андреас берет стул и садится рядом. Её руки теплые и нежные, и она, как всегда шутливо, встрепывает его волосы, а затем аккуратно приглаживает. Мама красивая. Андреасу кажется, что она самая красивая женщина в мире. И имя у нее особенное. Стефания. А отец зовет её Фанни. У мамы светлые волосы и серые глаза. У неё красивая и добрая улыбка, и морщинки вокруг глаз, особенно, когда смеется. И ещё у неё тонкие, изящные руки. Даже, несмотря на то, что она постоянно работает по хозяйству, руки невероятно красивы. Андреас видит, как отец любуется этими руками, когда мать готовит, или вышивает, они мелькают, ловкие и быстрые, а он смотрит на них, ловит каждый жест и улыбается так, как никогда и никому больше. И Андреас мечтает, что в его жизни тоже будет человек, на которого он сможет смотреть так. Ещё у мамы две маленькие родинки на щеке и он знает, что, когда был маленьким, пытался стереть их пальцами.
Стефания смотрит на сына.
- Что-то случилось? Ты сегодня тихий...
- Мы договорились со Сваном и Уной, что уедем отсюда. Но потом мы обязательно вернемся.
Она смеется и, наклонившись, целует сына в лоб, а затем дует на волосы.
- Если это твоя мечта, следуй за ней.
- Отцу это не понравится.
Фанни улыбается.
- Знаешь, мы просто не будем ему пока об этом говорить. Времени впереди много, когда точно соберешься, тогда и скажем.
Андреас кивает с серьёзным выражением лица и задает вопрос:
- Мам, а когда ты поняла, что папа тебе нравится?
Фанни отвечает не сразу, думает.
- Мы с твоим отцом с детства знакомы. Дружили, враждовали...
- Враждовали?
- Да, он все время надо мной издевался, пытаясь привлечь внимание.
- Сван себя так же с Уной ведет.
Фанни усмехается.
- Не все мальчики могут открыто подойти и сказать девчонке, что она нравится. Некоторые ведут себя очень странно, так, что, порой, думаешь, будто они тебя ненавидят. Но все оказывается наоборот. Видимо, Сван такой, и отец твой был таким же. А как я поняла, что он мне нравится? - Фанни ненадолго замолкает. - Однажды он с родителями ездил на ярмарку и привез мне платок, такой, как я всегда хотела. А он это знал и запомнил. И тогда я поняла, что он мне всегда нравился. Иногда надо сделать один маленький шаг и показать, как много человек для тебя значит.
6 лет
Андреас слышит, как мать называет морозный воздух кристально чистым. Странное сравнение, о значении которого обычно не задумываешься, но сейчас впервые он не просто вспоминает эту фразу - он чувствует её, ощущает, почему морозный воздух кажется именно таким. На улице холодно. Стоит выйти из дома, как щеки немеют, и кажется, будто улыбка примерзает к губам. Свежий выпавший снег покрыт плотной коркой, настом, который громко хрустит, стоит на него наступить, а с кустов свешиваются сосульки, сверкающие и переливающиеся в солнечных лучах. Воздух такой холодный, что вдыхать его тяжело, и чудится, будто он готов разлететься вдребезги на тысячу осколков, как сосульки, падающие с веток. Воздух почти дрожит - ещё немного, и можно будет поверить, что он хрустнет, как льдинка на луже, и пойдет трещинами, искажая картину мира. Звонко, ярко, до ослепляющих белесых бликов в глазах. И слова “кристальная чистота” подходят этому дню лучше всего.
Снежок попадает в спину, Андреас оборачивается и недовольно смотрит на Свана, который уже стоит на льду и в нетерпении постукивает палками.
- Ты чего застрял, быстрее давай.
Сван неугомонный, вчера втянул его в драку со Снорри и его дружками, а Андреасу потом попало за потерянные рукавицы. Хотя, если честно, он не жалеет. Снорри издевался над котом соседей, и огреб за дело. Вернее, они сами огребли, но кота-то спасли. Андреас опускает одну ногу на лед, и торопливо приматывает полозья к сапогу. Затем поднимается, царапая лед под ногами, и берет в руки две большие палки.
- Уна, ну что ты, как копуша!
Сван, раскрасневшийся от мороза, торопит Уну, мешая ей аккуратно обвязывать шнурок вокруг сапога.
С трудом дождавшись, когда все подготовятся, Сван радостно кричит:
- Наперегонки! Вон до того поворота, - и указывает рукой в толстых перчатках из грубой кожи на дерево там, где река сворачивает, образуя петлю.
Сван, не дожидаясь, едет вперед. Его темно-синий шарф развивается на ветру, и Андреас спешит оттолкнуться деревянными палками ото льда и погнаться следом. Ледяной воздух бьет в лицо, первые пару секунд кажется, что дышать невозможно, а падающие снежинки болезненно колют кожу на щеках. Но это не страшно, азарт захватывает полностью. И он мчится, отталкиваясь вновь и вновь, стараясь объезжать неровности, чтобы не сбавлять скорость. Андреас уже впереди Свана, и слышит, как тот недовольно сопит. Уна тоже изо всех сил старается поспеть за ними, её щеки раскраснелись, а светлые волосы выбились из-под шапки. Андреас добегает первым, и, не особо стараясь затормозить, врезается в снежный берег, падая в сугроб. Пару секунд спустя рядом плюхается Сван, а потом и Уна. Теперь можно отдышаться. Выдыхаемый воздух белесыми облачками парит над лицами и льдинками оседает на воротниках. Все молчат, каждый думает о своем, наблюдая за пронзительной синевой неба. Ума говорит первая.
- А к моей сестре жених приехал свататься, он ей кольцо подарил. Особенное. На нем бабочка, вот такая.
Она садится, подбирает палку и рисует на снегу большую бабочку с раскрытыми крыльями.
- Лучше бы он ей что полезное подарил, - Сван тоже садится и рассматривает рисунок, пытаясь понять, и что в нем такого особенного.
- Мне такое же подарят, я знаю! - Уна говорит уверенно, запальчиво. - Сестра сказала, что жених, - тот, кто будет меня по-настоящему любить, - мне такое же кольцо подарит. Вот!
Она скрещивает руки на груди, а Андреас произносит удивленно:
- У тебя будет жених? - эта мысль кажется такой странной. Уна и жених. Она ведь... Она... друг. У друзей не бывает женихов.
- Будет! И он подарит мне кольцо.
- Ну и пусть дарит, нам не жалко, да, Андреас? - Сван говорит примирительно, а затем собирает снежок и кидает в Уну. Та ойкает и отвечает тем же.
- Ай!
Снег попадает за воротник, Сван отряхивается, пытаясь избавиться от неприятного ощущения холода. Они вновь замолкают на время, и Андреас задумчиво смотрит на нарисованную бабочку, такую неуместную в зимних морозах.
- Когда я вырасту, стану Серым Стражем, как брат, - в голосе Свана слышатся неприятные хвастливые нотки. Он гордится братом, все это знают.
- Но, если ты станешь Стражем, мы не сможем видеться.
Уна смотрит на Свана удивленно, будто тот собрался сейчас исчезнуть навсегда из её жизни. И он замирает, внезапно понимая, к чему может привести его решение.
- Но... Я думал...
- Мы тоже станем Стражами, - Андреас говорит спешно, радостно, с долей удивления - ведь все элементарно. Они все станут Стражами, и не придется расставаться.
- Точно! - Сван сияет от счастья.
- Точно! - Уна вздыхает с облегчением.
Все так просто.
По дороге домой Андреас думает о том, как повезло брату Свана. О нем знают все соседи, а, возможно, и в других деревнях. Он уехал в город, надеясь устроиться стражником, но его выбрали и призвали в Серые Стражи. И теперь их семью уважают, и Свана тоже уважают. Андреас не хочет признаваться самому себе, но он немного завидует другу, будто тот исключительный, особенный, и уже сейчас прикоснулся к чему-то тайному. Пусть и косвенно, но связан с немыслимыми и опасными приключениями. А то, что о брате ничего не слышно уже полтора года, с того момента, как его призвали, это не удивляет, Серые Стражи разрывают отношения с семьей, у них много важных дел, им некогда родным письма писать. Вот, когда он станет героем, Архидемона убьет, например, тогда о нем и узнают. Нет, Архидемона он убивать не станет - это все-таки задача Андреаса, Свана и Уны.
***
Андреас вбегает в дом довольный и замерзший. Мать стоит рядом с открытым очагом, помешивая похлебку. Здесь тепло, душно, пахнет свежим хлебом и какими-то специями.
- Горячее молоко будешь?
Андреас мотает головой, и, скидывая в небольшой прихожей верхнюю одежду с налипшими комками снега, проходит в дом к очагу, протягивает руки, согревается.
- Отец в город поехал, тебя ждать не стал.
Андреас вскидывает голову, в глазах обида. Там же ярмарка, жонглеры, он давно хотел посмотреть.
- У него дела, милый, ему не до развлечений, - заказы развезет, да новые наберет, и сразу домой. В следующий раз.
Руки согреваются и начинают колоть иголками, а по всему телу разбегается волна тепла вместе с сонливостью. Андреас кивает в ответ на слова матери и, отходя от очага, садится рядом со столом.
- Андреас, иди, умойся. А потом молока выпьешь. Намерзся-то как!
Он не спорит, делает, что говорят, краем глаза замечая, как мать греет молоко на огне, добавляя в него пряности.
Когда он возвращается к столу, она оказывается рядом и тоже садится на длинную скамью, прислонясь к бревенчатой стене. Обед варится, а в её руках уже подушка с вышивкой.
- Ну что, вплетем сюда ещё одну историю?
И глаза Андреаса радостно загораются, - он кивает и смотрит на недоделанную ещё работу. Сложно представить, откуда мама знает столько разных сказаний. Какие-то переходят в их семье из поколения в поколение, какие-то, возможно, она придумывает сама, но все эти легенды особенные. Там есть герои: Серые Стражи, благородные разбойники, или обычные люди, ставшие великими воинами, которые исследуют и защищают, помогают и завоевывают. Она рассказывает, и Андреас верит каждому слову. Представляет, сосредотачивается, помогая картинкам мелькать перед глазами. И он уверен - его судьба стать таким же. Он, Сван и Уна - они будут героями, и когда-нибудь такой же мальчишка будет просить маму рассказать историю о них.
Андреас вновь смотрит на подушку, которую мать вышивает для него, вспоминая слова: “Мы будем вплетать сюда сказки и мечты. Для каждого цвета ниток свои слова. Для каждого узора своя история. И, когда ты будешь ложиться спать, помни, что это не простая подушка. Рассказы будут с тобой всегда. Будут проникать во сны вместе с героями, будут охранять тебя, когда не смогу я и твой отец. Они будут с тобой и тогда, когда не будет нас”. И Андреас знает, что слева в завитки и ромб вплетен рассказ об Арвене Отважном, который спас свой город от порождений тьмы и в награду стал правителем, добрым и справедливым, а в центре цветок вышит в честь Карла, прославившегося в Ривейне, во времена войны с кунари. Он знает каждую историю, и верит, что, когда ляжет спать, бесстрашные герои будут оберегать его сон, пока он сам не подрастет и не станет таким же.
- Я расскажу тебе о Фриде. Её жених отправился в далекое и опасное путешествие, их отряд должен был пройти по опустошенным Мором землям, попав в края неизведанные...
- А когда она его провожала, она читала ему “Защитную песнь”?
- Конечно! Но ты ведь её наизусть знаешь.
- Расскажи.
- Хорошо. Фрида стояла на высоком холме и смотрела вслед уходящему отряду, и когда дорога увела их так далеко, что они стали казаться лишь точкой на горизонте, она стала нараспев читать “Защитную песнь” - ту, которую говорят близким людям, желая уберечь их от неприятностей и соблазнов.
“И пусть доля твоя не будет тяжела, словно камень неподъемный. И пусть не будет она легче пера беспечной птицы. Не будь глухим к чужой боли. Не проходи равнодушно мимо тягот мира. Не позволяй беде ослепить гневом. Не позволяй страху сковать молчанием...”
Голос матери спокойный размеренный, слова льются гладко, сплетаются, и Андреас следит за ними и повторяет про себя “Защитную песнь”.
4 года
День Рождения Андреаса летом, когда жарко и солнечно. Ему исполняется четыре года, мать испекла яблочный пирог с золотистой корочкой, и он ест уже второй кусок, но никто его не останавливает. Рядом Сван и Уна. Сван пытается отнять у Андреаса ложку, а тот не обращает внимания, вместо этого протягивает Уне ещё один кусок пирога. Урсула смеется.
- Ты сердцееда растишь, Фанни. Смотри, малой какой, а с девчонкой заигрывает. А мой, как всегда, на рожон лезет. В отца характер. Вот точно в отца.
- Как ты?
Фанни разливает по керамическим кружкам травяной чай и искоса поглядывает на детей.
- Да, ничего. Старший-то вырос, в город собирается, вот посмотрим, как он там будет. Как без него со Сваном быть - ума не приложу, только старшего брата и слушает. С отцом общий язык не найдет, это точно.
На их глазах Уна забирает кусок пирога из рук Андреаса и улыбается.
- А её когда отец заберет?
- Вечером, - Фанни отвечает не сразу, задумывается. - После того как жена умерла, тяжело ему с двумя дочерьми. Мы Уну иногда к себе забираем. Видишь браслет на руке Андреаса?
Урсула смотрит и кивает. На тонком кожаном шнурке нанизаны ярко красные бусины с черными точками, некоторые выглядят темнее, некоторые светлее, и чуть отличаются по размеру.
- Это мы с Уной подарок для Андреаса готовили ко Дню Рождения. Кто ей ещё поможет? Отец старается, но, сама понимаешь, ему семью кормить надо, с дочками заниматься некогда.
- Может, женится ещё.
- Может быть. Ты посмотри на них, - Фанни указывает на Свана и Андреаса. - Как братья ведь.
- Как братья, - Урсула кивает. - Пусть так и будет. Рядом живем. Соседи. И родились они в один день, такие совпадения не часто случаются. Наши родители дружили, мы чем хуже?
- Не хуже, - отвечает Фанни. Урсула ей как старшая сестра. Хоть и не кровные родственники, а расти вместе в дружных семьях - большое дело.
Андреас не разбирается в том, о чем говорят взрослые, но он улыбается, - сегодня его замечательный день, в котором есть ароматный яблочный пирог и подарки. Дверь открывается, и в дом входит отец. Он, высокий и сильный, хватает Андреаса на руки и смотрит на него, внимательно и неотрывно. Их глаза так похожи, - об этом говорят все. А волосы у Андреаса точь-в-точь как у матери... Мартин достает из кармана выкованную фигурку лошади.
- Держи! Пока игрушечная.
Андреас хватает фигурку и рассматривает, любуется изящной линией шеи и тонкими ногами. Красивая. А в ухо уже пыхтит Сван, пытаясь из-за плеча рассмотреть, и Уна подбегает из-за стола и тянет руки. И Андреас уже знает, что это их общая игрушка, ему не жалко, он рад.
Эпилог
Фанни сидит возле колыбели, огонь в очаге горит, и тени пляшут на стенах. Она кутается в теплую шаль и смотрит на Андреаса. Тот лежит спокойно, не плачет. Но она все равно начинает нежно качать колыбель, успокаивая не его, а себя. Говорит тихо:
- Кошмар мне приснился, сынок, плохой сон.
И жутко так, и холодно, и не успокоиться никак. Только размеренное раскачивание колыбели, кажется, помогает справиться. И Фанни начинает шептать тихо-тихо, чтобы не разбудить мужа, обращаясь к сыну, а успокаивая себя саму:
- По воле Создателя ты есть у меня, по милости Андрасте появился. Я расскажу тебе много сказок, сынок. Буду пересказывать истории, которые знала моя мать и бабка, истории, которые переходили из поколения в поколение. Поведаю только лучшие из них. Сплету для тебя красивую легенду из слов и чувств. В ней соединятся реальность и вымысел, мечта и быль, прошлое и настоящее. Открою тебе секреты того, что было до тебя, и постараюсь угадать будущее. Я буду вплетать сказку в твою жизнь, - ты только помни, всегда помни мои слова. Живи с ними в душе и сердце, не забывай до последней секунды своей жизни.
Фанни раскачивает деревянную колыбель, разукрашенную причудливым орнаментом плавных линий, и повторяет давно знакомые слова, размеренно, как молитву, или заклинание, пытаясь уже сейчас выпросить у судьбы защиту для сына:
"И пусть доля твоя не будет тяжела, словно камень неподъемный. И пусть не будет она легче пера беспечной птицы. Не будь глухим к чужой боли. Не проходи равнодушно мимо тягот мира. Не позволяй беде ослепить гневом. Не позволяй страху сковать молчанием. Не дай слабости стать бездействием. Не дай лжи стать оправданием. И как в миг рождения, вспыхнул огонь в душе твоей, пусть погаснет он лишь тогда, когда закроешь глаза в последний раз".
Андреас закрывает глаза и спокойно засыпает.
~конец
@темы: фанфик, жанр: джен, подарки, персонаж: OMC, персонаж: OFC, secret justice'12, персонаж: Андерс, рейтинг: G
